НЬЮ-ЙОРК – Ширится консенсус, что капитализм нуждается в переосмыслении. Влиятельный «Деловой круглый стол» в США недавно выступил с призывом к главам корпораций задуматься о влиянии своих действий на все заинтересованные стороны («стейкхолдеров»), а не только на финансовых акционеров. И мы можем не рассчитывать на достижение «Целей устойчивого развития», если не будет мобилизован частный капитал в качестве дополнения к государственному финансированию. Многие считают, что частью решения могут стать так называемые инвестиции социального воздействия («импакт-инвестиции»).
Это не новая идея. Да, ранее большинство людей считало, что их финансы делятся на «два кармана» (как выразился Росс Бэрд из компании Blueprint Local). Один карман – для фидуциарных инвестиций, направляемых на создание максимально возможного количества денег без особого внимания к социальным или экологическим соображениям. А другой карман – для благотворительных проектов, которые призваны принести максимально возможное количество добра, при этом их финансовая отдача игнорировалась.
Эти крайности «спектра капиталов» начали сближаться ещё в 1950-е годы. В то время некоторые исключительно фидуциарные инвесторы (а именно религиозные сообщества, организации борьбы за гражданские права, а также профсоюзы) вдруг осознали, что некоторые из их инвестиций являются морально неприемлемыми или не соответствуют их заявленным ценностям. Главными среди подобных вложений были инвестиции в компании, выпускающие табачную продукцию и порнографию или ведущие бизнес в стране апартеида – ЮАР.
В 1968 году Фонд Форда впервые применил новый инструмент, получивший название программные инвестиции (program-related investment): гранты для девелоперов доступного жилья были заменены на дешёвые кредиты. Фонд понял, что, планируя инвестиции с расчётом на привлечение дополнительного частного капитала, можно за счёт сравнительно скудного благотворительного финансирования привлечь в три-четыре раза больше средств и при этом получить доход на исходную сумму. Благотворительный бюджет в размере $10 млн, выделенных на доступное жильё, мог привести к появлению десятков или сотен миллионов инвестиционных долларов.
Затем, в 1990-е годы, несколько смелых инвесторов поняли, что недостаточно просто исключить из своих портфелей инвестиции, относящиеся к плохим категориям, и вывели программное инвестирование на шаг вперёд. Они обратили внимание на связь высокой доходности с тем, как компания решает экологические и социальные вопросы, а также с качеством её корпоративного управления (так называемые принципы ESG). Судя по первым результатам применения этого подхода, хорошее отношение к сотрудникам, стремление к разнообразию в составе советах директоров, а также контроль за экологическим следом компании действительно могут позитивно влиять на финансовую доходность.
Наконец, в начале 2000-х годов ряд инвесторов, включая Bridges Fund Management в Великобритании, DBL Partners и SJF Ventures в США и Acumen Fund и Root Capital в развивающихся странах, сумели разглядеть ещё одну начавшуюся серьёзную перемену. Новое поколение предпринимателей стало выстраивать бизнес с прямо заявленной целью решить актуальные социальные и экологические проблемы. Вскоре стало очевидно, что инвестиции в такие компании могут оказывать позитивное влияние на реальный мир и приносить очень высокую финансовую отдачу.
После почти двух десятков лет скитаний по пустыне эти организация продолжали расти и завоёвывать авторитет. То, что когда-то считалось узкой нишей, сегодня превращается в мейнстрим. Однако ажиотажный приток капитала в инвестиции социального воздействий означает, что надо повышать стандарты. Если говорить конкретно, для реализации полного потенциала импакт-инвестиций нужно, чтобы произошло три вещи.
Во-первых, отрасль должна договориться о стандартах оценки претензий на социальное воздействие, а также о механизмах независимой проверки. Логотип «Цели устойчивого развития» (ЦУР) или ESG на проспекте вашего фонда не сделает вас импакт-инвестором. Убедительная заявка на социальное воздействие должна быть обоснована строгим предварительным анализом (due diligence), чёткой системой показателей, консультациями с конечными бенефициарами, точной и независимой проверкой отчётности, а также учитывать имеющиеся в отрасли индикаторы-ориентиры.
И в этой связи выглядят многообещающими недавние попытки «Проекта импакт-менеджмента» (IMP) гармонизировать кашу из аббревиатур, связанных с социальным воздействием (IRIS, GIIRS, PRI, GRI и так далее). Однако сегодня нам следует перейти от теории к практике, то есть от слайдов в PowerPoint к понятным, экономически эффективным инструментам, доступным каждому управляющему финансовыми активами и каждому предпринимателю. А после гармонизации стандартов и появления этих инструментов нам надо будет добиться, чтобы заявки на социальное воздействие были столь же легитимны, как и официальная финансовая отчётность.
Во-вторых, отраслевые игроки должны обязаться набирать сотрудников из поколения талантов, которое ближе всего к решаемым проблемам. Группа, как правило, белых мужчин, профессионально занимающихся финансами и работающих на Среднем Манхэттене или в лондонском районе Мейфэйр, не поймёт те сложные глобальные проблемы, которые призваны решать импакт-инвестиции. Есть множество данных, показывающих, что у гетерогенных команд результаты обычно лучше, чем у гомогенных. Владельцы активов, финансовые управляющие и предприниматели должны быть представителями тех сообществ, которые они обслуживают.
Наконец, выделяя средства на новые стратегии социальных и устойчивых инвестиций, инвесторы должны одновременно задумываться над потенциально негативным воздействием остальной части их инвестпортфеля. Если $1 млрд зелёных инвестиций будет служить прикрытием для $99 миллиардов, инвестированных в компании, которые добывают ископаемое топливо или занимаются эксплуатацией в своих производственных цепочках, тогда импакт-инвестирование окажется обречено на провал. Благотворительным учреждениям и университетам тоже следует «заглянуть под капот» своих эндаументов и поискать инвестиции, которые, возможно, противоречат их миссии.
Инвестиции социального воздействия должны быть не фиговым листочком, а первым шагом на пути в пространство, в котором традиционные инвесторы со временем смогут применять экологическую и социальную оценку ко всем активам в своём инвестпортфеле.
Будет ли следующая глава написана о реальных, масштабных переменах, или же растущая популярность импакт-инвестиций окажется всего лишь пустым жестом? Ставки высоки. Однако благодаря реализуемым на практике определениям социального воздействия, благодаря новому поколению талантливых кадров и намного более широкому охвату, инвестирование в наше общее будущее вполне может стать будущим всех инвестиций вообще.