КЕМБРИДЖ (США) – Шри-Ланка вступила в новый, критически важный переходный период в политике, но одновременно перед ней возник серьёзный риск макроэкономической нестабильности. Этот риск удастся минимизировать лишь при условии, если только что избранный президент страны Готабая Раджапакса сумеет опровергнуть свою репутацию и начнёт проводить инклюзивную политику.
Идиллический остров в Индийском океане когда-то показывал великолепные результаты. Спустя несколько лет после обретения Шри-Ланкой независимости в 1948 году, эта страна достигла такого прогресса по основным социальным индикаторам (уровень бедности, младенческая смертность, охват начальным образованием), что сумела значительно опередить своих соседей – Индию, Пакистан и Бангладеш – и превратилась в объект зависти для многих в развивающемся мире. Но затем в этом раю появился свой змей – раздоры и конфликты, не прекращающиеся уже несколько десятилетий.
В результате, Шри-Ланка оказалась крайне подвержена макроэкономической нестабильности. По данным, собранным Кармен Рейнхарт и Кристофом Требешем, на протяжении последних четырёх десятилетий эта страна провела почти 70% времени, реализуя программы макроэкономической стабилизации совместно с Международным валютным фондом. Среди стран Южной Азии за этот же период лишь Пакистан провел больше времени под надзором МВФ. Бангладеш осуществлял программы МВФ на протяжении примерно 50% этого периода, и, судя по всему, в 2015 году страна сумела вырасти из-под опеки МВФ. В Индии программы МВФ осуществлялись лишь на протяжении 15% этого периода, и у неё не было ни одной подобной программы после 1995 года.
Макроэкономическая нестабильность объясняется более глубокими социальными и политическими факторами. Как писал покойный Альберт Хиршман, один из ведущих мыслителей в области экономического развития, «уже давно стало очевидно, что истоки инфляции… глубоко коренятся как в социальной и политической структуре в целом, так и в социальных и политических конфликтах и в управлении этими конфликтами в частности». Даже Милтон Фридман, которому принадлежит знаменитое утверждение, что инфляция «всегда и везде является монетарным явлением», признавал, что у неё есть более глубокие социальные причины.
По сути, макроэкономические патологии возникают из-за конфликтов по поводу раздела экономического пирога. Если эти конфликты остаются неурегулированными, они приводят к появлению неоправданного бюджетного дефицита, к избыточным внешним заимствованиям, инфляции и нестабильности валютного курса. Макроэкономическая безответственность в Латинской Америке, образцом которой стал перонизм в Аргентине, проявлялась в потворствовании городским и государственным работникам. Причиной периодических кризисов в странах Африки южнее Сахары часто оказывались этнические и религиозные конфликты. В целом же, как показал Дэни Родрик, внешние шоки приводят к макроэкономической нестабильности, если механизмы общества по распределению общего бремени работают неэффективно.
На Шри-Ланке наблюдаются расколы по многим и разнообразным линиям, прежде всего, идеологическим, этническим, языковым и религиозным. В невероятно чутком романе Майкла Ондатже «Призрак Анил» показаны человеческие, личные последствия всех этих конфликтов.
Вполне возможно, что изначальным грехом Шри-Ланки стало утверждение языкового доминирования: в конституции 1956 года сингальский язык был назван единственным официальным языком страны. В 1970-е годы Шри-Ланке пришлось иметь дело с коммунистическими повстанцами. А затем начался затянувшийся на десятилетия этнический конфликт с участием тамилов, который едва не разорвал этот остров на части. После брутального завершения войны в 2009 году на первый план вышли религиозные разногласия, следствием которых стали пасхальные теракты, совершённые в начале года исламскими экстремистами.
Все эти конфликты наносят большой экономический урон. Общества, где существует стабильный, социально-экономический «общественный договор» между гражданами и государством, обычно демонстрируют нормальные уровни сбора налогов, что объясняется массовой готовностью делать бремя расходов на услуги, предоставляемые государством. Но на Шри-Ланке соотношение налоговых сборов к ВВП не превышает 12%, а на долю подоходного налога приходится менее четверти собранных налогов. Это крайне низкие цифры на фоне сравнительно процветающего состояния страны.
Получаемых доходов было абсолютно недостаточно для покрытия расходных потребностей правительства, особенно в период окончания гражданской войны и сразу после неё. В результате, в начале века Шри-Ланка начала безудержно занимать деньги за рубежом, так что соотношение размеров её долга к объёмам экспорта достигло шокирующих 270%. Кроме того, долг становился всё более обременительным: доля заимствований, предоставляемых не на льготных условиях, выросла с примерно 25% до почти 70%. Сегодня внешний долг страны оказался неуправляем, и для погашения части этого долга Шри-Ланке пришлось заплатить унизительную цену – передать порт Хамбантота с соответствующей землёй Китаю.
Последним фактором, усиливающим уязвимость Шри-Ланки, стал резкий спад темпов роста экспорта после 2000 года, то есть задолго до обвала мировой торговли. Более того, пока весь мир занимался суперглобализацией, Шри-Ланка почти целое десятилетие деглобализировалась. И это тоже связано с социальными конфликтами.
Ещё предстоит увидеть, какое именно политическое направление выберет Шри-Ланка под руководством Раджапаксы. Но если правительство будет проводить неинклюзивную политику, это почти неизбежно приведёт к недостатку мобилизуемых ресурсов, к сохранению зависимости от внешнего финансирования на обременительных условиях, к низкому уровню прямых иностранных инвестиций, а также к стагнации темпов роста экспорта. В таких условиях макроэкономическая стабильность останется недостижимой.
Задача, стоящая перед новым президентом Шри-Ланки, столь же проста, как и трудна: не допустить, чтобы его страна, которая когда-то считалась Скандинавией Южной Азии, превратилась в её Аргентину.