МЮНХЕН – Профицит счёта текущих операций в Германии сейчас чуть ниже 8% ВВП. Это самый высокий показатель среди всех стран мира. Со времён финансового кризиса 2008 года размер немецкого профицита вызывает недовольство во всём мире и остаётся предметом озабоченности для Международного валютного фонда и других глобальных институтов.
Однако в этом году Научно-консультационный совет при министре экономики Петере Альтмайере опубликовал доклад с выводом, который может вызывать лишь удивление: у Германии, говорится в этом докладе, нет в распоряжении инструментов для сокращения огромного внешнего дисбаланса.
Этот вывод был сделан после неоднократных жалоб на немецкий профицит со стороны администрации президента США Дональда Трампа, которая пригрозила ввести импортные пошлины и принять иные протекционистские меры. И даже при администрации бывшего президента Барака Обамы Америка неоднократно призывали правительство Германии сократить внешний профицит. А «Большая двадцатка» объявила недавно «глобальные дисбалансы» одной из центральных проблем, вызывающих озабоченность.
Сделав вывод, что Германия ничего не может сделать со своим счётом текущих операций, Научно-консультационный совет при Федеральном министерстве экономики и энергетики дал не очень убедительный совет. Счёт текущих операций представляет собой разницу между экспортом и импортом. Для сокращения своего огромного профицита Германия должна либо сократить экспорт, либо повысить импорт (либо сделать и то, и другое одновременно). И у правительства страны имеется достаточно полномочий, чтобы добиться этих целей.
Например, можно сравнительно легко добиться повышения импорта, увеличив государственные инвестиции. Очень странно, что в докладе Научно-консультационного совета не рассматривается это простое и очевидное решение, хотя совет прекрасно знает, что профицит счёта текущих операций Германии является результатом слишком большого объёма сбережений и слишком малого объёма инвестиций. Не только немецкое правительство каждый год формирует сбалансированный бюджет по принципу «schwarze Null» («чёрный ноль»), но и, как отмечает Гунтрам Вольф из центра Bruegel в сборнике «Объяснение поразительного восстановления экономики в Германии» (я была редактором этой книги), немецкие компании тоже инвестируют намного меньше, чем компании Франции и Италии.
Инвестиции, как правило, стимулируют увеличение импорта. Строительство новых дорог, например, обычно требует закупок дополнительной строительной техники. А это, в свою очередь, требует закупок дополнительных компонентов, которые надо импортировать. Более того, 30-40 центов из каждого дополнительного евро, выделенного немецким правительством на государственные инвестиции, тратится на импорт. Тем самым, увеличение государственных инвестиций автоматически сократит профицит счёта текущих операций.
И это достаточно удобно, учитывая, что государственные инвестиции сегодня являются популярной и крайне необходимой мерой. Темпы роста немецкой экономики замедляются, она находится на грани рецессии, что объясняется главным образом относительным торможением роста в Китае, ведущей стране-импортёре немецких промышленных товаров. После финансового кризиса объёмы немецкого экспорта в Китай почти утроились. Но нельзя рассчитывать на то, что подобные темпы роста будут сохраняться и дальше.
В сегодняшних макроэкономических условиях острожное правительство предприняло бы шаги для смягчения грядущего экономического спада путём увеличения инвестиций. В новейших публикациях о применении мер бюджетной политики в ситуации нулевых процентных ставок делается вывод, что эффективность государственных инвестиций после финансового кризиса значительно повысилась. Когда краткосрочные номинальные процентные ставки равны или близки к нулю, частные инвестиции не вытесняются, а мультипликационный эффект государственных расходов оказывается выше.
Если же говорить о второй стороне торгового баланса, Германия могла бы также попытаться сократить свой экспорт, укрепив валюту. Хотя у Германии нет контроля над курсом евро, она могла бы достичь эффекта, аналогичного укреплению валюты, с помощью бюджетных мер, делающих экспорт дороже, а импорт дешевле. Этого можно достичь благодаря изменениям в налоговой политике. Как показывают исследования Эммануэля Фархи и Гиты Гопинат из Гарвардского университета, а также Олега Ицхоки из Принстонского университета, снижение налога на добавленную стоимость (НДС) в сочетании с повышением подоходного налога приводит к тому, что, по сути, можно назвать укреплением валюты.
В случае Германии такое фискальное укрепление валюты было бы полностью оправдано, поскольку в середине 2000-х годов эта страна проводила налоговую политику фискальной девальвации. Как отмечают в книге «Объяснение поразительного восстановления экономики в Германии» Фабио Джирони из Вашингтонского университета и Беньямин Вайгерт из Бундесбанка, в 2008 году Германия повысила НДС с 16% до 19%, но снизила усреднённую ставку подоходного налога с 57% до 47,5%, а ставку налога на прибыль с 56,8% до 29,4%. Этот коктейль решений значительно снизил стоимость немецкого экспорта и повысил стоимость импорта, что способствовало росту профицита счёта текущих операций. Ничто не мешает Германии пересмотреть сегодня эти решения.
В случае необходимости выбора между увеличением государственных инвестиций и проведением фискального укрепления валюты более предпочтительным выглядит первый вариант. В условиях, когда экономика уже слабеет, бюджетные меры, которые могут уменьшить конкурентоспособность страны, принимать слишком рискованно. Но в то же время Германия не может позволить себе сидеть сложа руки. Сегодня, когда возрастает угроза, нависшая над системой многосторонних отношений, Германия обязана выполнить свою часть работы для корректировки глобальных дисбалансов. И Научно-консультационный совет должен был бы лучше это понимать.